Мошеннический приём

Солнышко только поднялось, а заботливый Скворец уже приступил к выбору стройматериалов для гнезда. Стрекочет вечно возмущённая Мульти-Сорока, завершая своё грандиозное строительство. Просторное гнездо с крышей почти готово.

На уютной полянке возле своей норки прибирается Бабушка Лиса, как всегда, мурлыкая что-то себе под нос о дружбе, друзьях, Родине, солнце, счастье. Молодой лисёнок по кличке Вождь поднимался по тропинке к полянке, тревожные мысли не давали ему покоя.

«Разве это возможно? Мои друзья скачут как полоумные и кричат белиберду, что принесла залётная сорока, — тревожился лисёнок. — Весело им! Свободный выбор!»

Он не вбежал, а почти влетел в горку по тропинке, что шла к полянке возле норки Бабушки Лисы. Впереди, понурив голову, пыхтел Старый Лис, поднимаясь в горку.

— Нет уж былой прыти, — сказал он и приветливо подмигнул лисёнку, — совсем состарился!

— Ничего-ничего, — приободрил его лисёнок, — рыбу такую ловишь, нам до тебя далеко!

— Это умеем, — согласился Старый Лис, — опыт и навыки, а вот ловкость уже совсем не та!

Они вышли на поляну, где жила Бабушка Лиса. Самовар был ещё горячий, но шишки давно прогорели. Метла стояла у берёзы, будто спешно оставленная.

Старый Лис обошёл поляну, прислушался.

— Беги по откосу направо, а там к запруде, — тревожным голосом сказал Старый Лис своему ученику, — проверь всё. А я здесь на страже останусь. Чую недоброе!

— Может, по ложбинке к запруде спуститься? — переспросил Вождь. — Так быстрее будет.

— Быстрее, — согласился Старый Лис, — но нам ведь не скорость нужна. Разведай путь, что чужаки прошли.

Лисёнок кивнул и исчез в направлении, что указал Лис.

Старый Лис тихо подошёл к входу в норку и заглянул внутрь. Прямо у входа стоял горшок с кашей, сверху собраны кое-какие вещички. Лис притаился у входа. Было совершенно понятно, что в доме хозяйничают самозванцы.

— Кашу берём? — послышался хриплый голос. — Тащить неохота.

— Да уж хороша больно, — ответил другой голос. — Я такой каши не едал сроду.

— Тащи её наружу, — распорядился один из самозванцев. — Сами съедим!

— А что не съедим, понадкусываем! — рассмеялся мародёр. — Половничек, смотри, расписной! Себе прихвачу!

Он швырнул половник к вещам, приготовленным навынос, а затем набивную подушку. Половник отскочил и сыграл дружку прямо в лоб.

— Эй, — огрызнулся крысёныш, — поаккуратней можно?!

Два молодых чёрных крыса вышли из норы с чугунком, полным ароматной каши, и собранным скарбом. Лис выжидал.

«Кашу пусть поставят, — прокручивал Старый Лис в голове свои действия, — а тронуть я её не дам!»

Крысы поставили чугунок на лавочку, а сами уселись на неё с двух сторон, как на коня.

— Ложки не взяли, — не отрывая взгляд от каши, сказал один из них.

— Ничего, так, лапами, черпать будем! — ответил второй, закручивая рукава своей рубахи.

Старый Лис изловчился, одним движением ловко сбил с лавки одного, а другим накрыл его сверху так, что оба крысёныша оказались придавлены его тушкой. Легко взял обоих за шкирку и приподнял над землёй.

— Очень кушать хотелось, — сказал один из крысёнышей, принимая невинный вид, — ароматная каша уж больно!

— А добро заодно захватили? — сурово произнёс Старый Лис. — Чтобы не пропадало?

Лис связал им лапы кухонными полотенцами и усадил у берёзы. Над берёзой закружила Фейк-Сорока. Лис аккуратно поставил чугунок с кашей на пенёк рядом с самоваром.

— Нам просто кашки хотелось, — жалобным голосом почти проскулил крысёныш помельче.

Фейк-Сорока уселась на нижнюю ветку берёзы, пытаясь понять суть происходящего.

— Поймал и голодом заморить решил, — наконец заявила Фейк-Сорока. — О, да ещё и измывался над бедненькими! Вон шишка какая во весь малюсенький лобик невинного зверя!

Долговязый крысёныш шмыгнул носом и прикинулся изнурённым и замученным. Второй тоже сложил лапу с закрученным рукавом, придерживая её, как сломанную.

— Варвары! — возмутилась Фейк-Сорока.

Её стрекот разлетелся по лесу как призыв о помощи. Всматриваясь в сосну, где обычно обитали белки, она закричала ещё громче.

— Белочки, милые, — завопила Фейк-Сорока. — Да что же это делается, караул!

Белки тут же прискакали на зов.

— А что чёрные крысёныши в нашем лесу делают? — удивилась Белка-белобока.

— Как что? — возмущалась Фейк-Сорока. — Вы град на наш лес наслали. Кушать бедным ничего.

— Градом только весеннюю пыль прибило, — заметила Мульти-Сорока, которая оторвалась от завершающей стадии постройки своего гнезда.

— Прибило! И остатки запасов прибило, — добавил крысёныш, — всё-всё пропало! Очень кушать хочется!

— Видимо, совсем оголодали, — причитала Фейк-Сорока, — а их, бедненьких, в пленниках держат.

— А ничего, что они мародёрством занимались? — возмутился Старый Лис. — Даже половник — и тот спереть пытались!

Со всего залитого солнцем берёзового леса слетались, сбегались звери и птицы. Прискакали зайцы и уселись под берёзкой неподалёку от того места, где крысёныши сидели.

— Вы чегой-то связанные сидите? — удивился Заяц со шрамом на ухе. — С лапой-то твоей что?

— Болит, — скорчив несчастную морду, ответил долговязый крысёныш, — спасу нет, как болит!

— Чужое добро таскать не болела, — оборвал его причитания Старый Лис, — а как за проделки свои отвечать — больным прикинулся.

— М-м-м-м…. — простонал другой крысёныш, — плохо мне, под ложечкой сосёт.

— Заморили, замучили, — опять начала причитать Фейк-Сорока, — хоть покормили бы бедненьких!

— Обойдутся, — оборвал её Старый Лис, — нам известны технологии козней тёмного леса. От всего отнекиваться и на других сваливать!

— Умрём, видно, голодными, — простонал долговязый крысёныш.

Он поправил сложенную лапу и громко всхлипнул.

— Приходите в наш лес, — обращаясь к зайцам и белкам, что облепили ствол берёзы, под которой сидели крысёныши, простонал второй. — Мы-то вас накормим от души!

— Вот так встречают гостей в тёмном лесу, — торжественно заключила Фейк-Сорока.

— Вы приходите, мы-то всегда вам рады, — затухающим голосом прошептал долговязый, — только пароль не забывайте. Помните ли?

— Нац, нац, тыц, кац, — ответили хором зайцы. — Он простой!

— Как? Не понял, голова звенит, — продолжал прикидываться другой крысёныш. — Вы громко вместе скажите, как лапой махну. Совсем не слышу…

Оба крысёныша распластались у берёзы, постанывая.

— Ну, пароль-то повторите, не то умрём в муках, а вы забыли, — еле слышно проговорил долговязый и махнул лапой.

— Нац, нац, тыц, кац! — громко заорали белки и зайцы.

— Вы что? Белены объелись? — не выдержал Дятел. — Их провокации давно миру известны!

— У-у-у… — простонал долговязый крысёныш.

— Вам что, каши жалко? — упрекнула Белка-худышка. — Этого чугунка на целое войско хватит!

— Вы нас просто ненавидите, — заключил крысёныш помельче.

— Много чести, — ответил Дятел. — Достойного противника не наблюдаем.

— У-у-у… — демонстративно простонал долговязый, дёргая задними лапами, будто в судорогах.

— Они же ранены, — заволновались зайцы. — Зачем их ненавидеть?

— Ненавидеть? Что с того толку? — рассудил Старый Лис. — Мы просто Родину свою малую любим и бережём! Ведь Родина — это нечто большее, чем место для жизни, это то, что нам дорого, и те, кого мы любим.

— Победить можно и без ненависти, — продолжил Дятел, — и не только в сражениях, если Родину свою любишь.

— А нам-то что с той самой любви? — отмахнулась Белка.

— В этой любви проявляется чувство самоуважения, — пояснил Старый Лис, — чувство уверенности в собственной ценности как части чего-то великого. Эти чувства и есть основа несокрушимого русского духа.

Послышались приближающаяся возня, отчаянное сопротивление, взволнованные возгласы. Всё внимание было направлено на тропинку, ведущую к полянке.