Зона комфорта

В зале второго этажа весело подмигивали огоньки рождественской ёлки. Друзья, собравшиеся на встречу Рождества, весело кружили вокруг неё. То и дело чей-то весёлый смех наполнял праздничное пространство. Карбыш по кличке Гоня отходил от случившегося с ним потрясения. Он вольготно потянулся, лёжа на коврике хозяйки праздника кошки Веи. Рядом с ним сидел толстый полосато-коричневый кот по кличке Бульмень, всё ещё прижимая чугунную сковороду к огромной шишке на его лбу.

— Полегчало? — заботливо уточнил кот. — Я раньше думал, что выражение «полечить сковородкой», только так… образное выражение. А оказалось…

— Что? — заносчивым тоном спросил Гоня. — Ну и что она, по-твоему, лечит?

— Да что угодно, — ответил Бульмень, — в основном глупость.

— Вот, здорово! — с сарказмом в голосе заметил Гоня. — Врезали мне по лбу… Супер! Полечили.

— Случайно же, — посочувствовал кот, — зато из зоны комфорта лихо вывели.

— Зачем? Вот скажи мне на милость, — продолжал возмущаться карбыш, — у меня всё было хорошо!

— Не совсем, — ответил Бульмень, — вернее, совсем нехорошо.

— Это ещё почему? — возмутился Гоня. — Я пришёл к своим друзьям в надежде, что меня поймут и поддержат. На меня уже второе лето двуногие, все до единого, гонения устраивают. И на тебе… получил…

Гоня снова с азартом начал рассказывать о несправедливости по отношению к себе, ожидая одобрения друзей к своей непримиримой позиции в борьбе за правду, справедливость и собственную значимость. К разговору подключился хорёк Трухан.

— Опять ты про своё? — сказал Трухан, — правильно, видать, звезданули! Спасибо скажи! Вон из тебя как посыпалось — алчность, тщеславие и гордыня. Может, в эту волшебную ночь все твои заморочки, как камушки, вывалятся, и тебе полегчает.

— Радуешься? — упрекнул Гоня друга. – Меня сковородой по голове, а ты рад?!

— Я же говорила, что волшебство на землю уже опустилось! — заметила крыса Ульга. — Это так желание твоё исполняется.

— Ты что же, хочешь сказать, что это я сам себе сковородку заказал? — чуть не подпрыгивая с коврика, возмутился карбыш. — И вообще, откуда ты знаешь, что я хотел? Вы что, и вправду думаете, что в этой борьбе мной руководят только алчность, тщеславие и гордыня?

— Так понятно, — спокойно ответила Ульга, — Думаешь, что только ты от этого избавиться хочешь? От твоей глупой правды всем тошно! С людьми в мире жить надо! Ты им не пакостишь, и они тебе жить не мешают!

— Я, значит, за справедливость бьюсь, наши права за вас всех отстаиваю, и это, по-вашему, тщеславие? — громко возмущался Гоня. — Гордыня?

— Гордыня и тщеславие, — подтвердил Рик.

Гоня аж вынужден был отряхнуться, настолько обидными показались ему слова друга.

— Я даже стал сомневаться в том, что пришёл к друзьям! — тихо промолвил он и нахмурился.

В отчаянии Гоня снова начал рассказывать о своих достижениях за последние годы, сколько он грядок перекопал, сколько моркови и других клубней попортил в своём стремлении отомстить двуногим за разорённые норы. Он сравнивал свои достижения, их количество и значимость по сравнению с другими, испытывая геройскую гордость.

— И что — это пустое? — с вызовом в голосе подвёл он итог. — Ерунда?

— Гордыня и тщеславие, — прокомментировал его слова друг.

— Всё, моё терпение кончилось!!! — закричал Гоня, — То есть, я ноль? Зеро? А все мои достижения — полная фигня!

— Опять! Опять тщеславие наружу прёт! — спокойно ответил Трухан.

— Какое тщеславие? Я один за правду борюсь! Заслуги мои уважать нужно! Детям в пример ставить, говорить об этом, хвалить, поощрять, награждать почётными званиями, в конце, концов! Я для вас — вон сколько! А вы… Неблагодарные!

— Здорово! — прокомментировал приятель. — Только для чего всё это ты делал? Чтобы звезду чемпиона для себя получить?

— А что? Разве это плохо? — парировал Гоня.

— Это и есть тщеславие и гордыня! — ответил Бульмень. – Из-за твоей правды, граничащей с глупостью, нас всех уже второй год мором травят.

— А это ничего, что мою нору разорили? Твою тоже перекопали, солому переворошили, мышиный выводок разорили? — напомнил Гоня. — Им всё можно! Они же двуногие!

— Разорили нору? — высоко приподнимая брови, задал вопрос Трухан. — А зачем ты её посреди картофельного поля выкопал?

— Мышата спасибо сказать должны, что в соломе зиму прожили, — заметила Ульга. — Пришла весна, а вместе с ней пришло время и честь знать! Тебе, видно, тоже время пришло! Волшебством накрыло, авось поймёшь чего.

— У тебя другой талант, — добавила Вея, — тебе равных нет, как ты с малышнёй управляешься! Пока людям не мешаешь, труды их не портишь — всё же хорошо! Дети за тобой табуном ходят!

— Тебе бы радоваться, — добавил Трухан, — так тебя их любовь не тешит! Тебе звёзды давай!

— Так что? Разве это плохо? — кипятился Гоня. — Что, я почестей не достоин? Я — ноль? Я — зеро или чемпион всё же?

— Чемпион, конечно… Все картофельные клубни погрыз, –—сыронизировала крыса. — Весь урожай испортил. Думал, просто так с рук сойдёт? Морковь даже копать не стали — вон вся на нашем праздничном столе лежит!

— А я и говорю, — поспешил заметить карбыш, — для всех стараюсь.

— Твоими стараниями нас два года мором травят! — напомнил Трухан. — Хорошо, в этом старом особняке для всех местечко нашлось!

— Волшебное место! — сказала крыса с удовольствием. — И сковорода волшебная подобралась! Из зоны комфорта легко вышибает!

«Ведьма, — подумал про себя Гоня, — мне фигово, а она радуется!»

— Получается, я за правду зря бился? Один против людишек боролся? – с разочарованием в голосе, сказал карбыш, — Для вас я тоже зеро. И все мои заслуги — ноль! Ничего не стоят? Вон сколько лакомств на праздничном столе… А я, значит, ноль? Моей заслуги нет!?

— Опять гордыня и тщеславие наружу прёт, — сочувственно сказал друг.

— Ладно! — махнул лапой карбыш. – Вы все на их стороне! Друзья называются!

— Да нет! — ответила крыса, — я на твоей стороне! Мне вообще люди как ты там говоришь, по барабану! Я на их внимание не претендую, влияния никакого не имею, да и не надо мне это. А вот тебе помочь хочу!

— Как же ты мне помогаешь? — возмутился Гоня. — Ты только гадости про меня говоришь! Гордыня, тщеславие, алчность!

— Только то, что волшебная сковорода наружу вытрясла, — ответил Бульмень. — Чтобы помочь…

— Вспомнил волшебную сковороду! — с обидой продолжал Гоня. — Теперь я даже не вне зоны комфорта, а в помойной яме по шейку нахожусь! С вами, как с друзьями, проблемами делюсь, а вы…

— Так ты нам это зачем рассказываешь, — уточнил Бульмень, — чтобы решение проблемы найти или чтобы тебя по головке погладили?

— Если поплакаться нужно, то извини, погорячились… — извинился Трухан.

—  Ну а если проблему порешать, — добавила Ульга, — то сейчас самое волшебное время, да и сковородка очень кстати подвернулась.

— Причину искать нужно, — задумался Бульмень, — а не следствия устранять!

— Ладно, — согласился карбыш. — А вот разве плохо, что из-за меня вы все овощами на зиму обеспечены? Людишкам продуктов хватит, у них маркеты, в конце концов, есть… Как ты там говорил? Это алчность по-твоему?

— Так ведь и нам столько не съесть, — ответил Бульмень.

— А не надо было разорять наши норы! — начал опять кипятиться Гоня. — Или им всё можно, а мы что? Ноль? Зеро? Я бороться до конца буду!

— Так пока ты людям жить не мешаешь, — ответил Бульмень, — и тебя никто не трогает!

— Я вот им покажу! — не унимался Гоня. — Они меня ещё узнают!

— Погоди, раздуваться, — остановил его друг, — давай по-другому посмотрим! Тут разобраться нужно.

— Что разбираться! Я для них зеро! Они же двуногие! Им всё можно! — продолжал угрожать Гоня. — Споткнутся на мне! Я им жить спокойно не дам! Я на них управу найду!

— А цель-то у тебя какая? — уточнила Вея. — Чтобы жизнь им портить? Так и тебе не поздоровится.

— Я четыре года на этом огороде живу, — ответил Гоня, — удобно мне здесь! Я и раньше овощи грыз, так всё нормально было.

— Заметь, четыре года мирились, с тем, что ты часть урожая съедал, — рассудил Бульмень, — а теперь, когда ты всю морковь погрыз, терпение кончилось.

— Почему вы все на их стороне! — высказал своё возмущение Гоня. — Опять мне только минусы, а им плюсы!

— Не кипятись, нам честно, до них по барабану! — ответила Ульга. — Мы тебе помочь хотим!

— Ты раньше даже не замечал, что всё тебе дозволено было, — заметил Трухан, — а теперь претензии предъявляешь.

— Ты цель-то какую преследуешь, — повторила свой вопрос Вея, — когда урожай портишь?

— Ну как же, чем больше урожая испорчу, тем больше нам достанется! — ответил карбыш. — Нам тоже жить надо!

— Получается, что всё ради того, чтобы для себя выгоду получить? — прищуривая умные глазки, заметила крыса. — И все разговоры о заслугах — так… побольше нахапать?

— А что плохого в том, что у нас достаток? — парировал карбыш. — Главное, нам хорошо! Да только вы не цените!

— Вот она, алчность! — добавил Бульмень. — Конечно, твоя цель нахапать как можно больше, а на труд людей тебе плевать с высокой колокольни! Разве после этого они смирятся? Так и будут стараться нас заморить всех.

Гоня от возмущения, чуть слюной не захлебнулся!

— Я за нас болею! — с яростью выпалил карбыш.

— Так ты поднимись повыше, посмотри сверху на проблему! — посоветовала Вея. — А то, как червяк, в своей грядке! Поставь себя на их место!

— Представь, ты стараешься, сажаешь, а весь твой труд в один миг — на свалку! — подытожила Ульга. — Так выглядит твоя правда с другой стороны. Нравится?

Карбыш махнул лапой из-за отсутствия аргументов на прямые, как правда, вопросы.

— Вот и получается, что весь сыр-бор из-за твоей гордыни, тщеславия и алчности! — подытожил кот.

«Не друг ты мне больше! — хотелось крикнуть карбышу и уйти. — А может быть, как раз друг? Буду думать!»

— Буду думать… — сказал вслух Гоня. — И что же мне, по-вашему, делать?

— Изменись, — грызя морковку, сказала Ульга, — признай, что был не прав и начни жить по-другому.

— Я? Изменись? — вновь захлебнулся от возмущения Гоня.

— А кто? — без тени сомнения ответила Ульга. — Вовсе не зазорно признавать свои ошибки. Ты откровенно портил жизнь людям последние два года. Разве это не стоит извинений? Признай и изменись!

— А как? — сдался карбыш.

— Место для норки поскромнее выбери, — предложил Бульмень, — например, за поленницей — отличное место!

— Урожай не тронь, — продолжила Вея, — тебе оставят.

— И что, террор закончится? — удивился Гоня.

— Думаю, закончится, — сказала Ульга.

— Люди выдохнут и успокоятся, — ответила хозяйка праздника, — вот увидишь!

— Да и мы заживём спокойней, – добавила Ульга. — Райское у нас местечко!

— Найдём мы чем полакомиться, – продолжил Бульмень, — и заживём в своё удовольствие.

— Буду думать! — ответил карбыш, а у самого будто камень с души упал, всё так просто оказалось.

«Спасибо, что друзья настоящие есть, — с благодарностью подумал он и улыбнулся, — а у них — сковорода волшебная».

— Продолжим игру? — предложила Вея. — Волшебная ночь! Думаю, нас ждёт ещё много интересных событий.

Ульга подмигнула Гоне и повязала ему на глаза платочек.

— Раз, — начали отсчёт звери, оборачивая карбыша вокруг своей оси. — Два! Три!

— Лови! — скомандовал Тимун.

Гоня вытянул лапы, пытаясь ухватить кого-то из играющих. Аромат платка пробуждал в сердце приятное волнующее чувство.

«Как легко и свободно среди друзей! — подумал Гоня и, изловчившись, поймал подружку. — Ульга, точно, это её аромат! Волшебница! — подумал он и закружил её, приподнимая над полом. — Как я раньше таких простых вещей не понимал, а всё, оказывается, просто!»

Вечер продолжался, и впереди их ждало ещё много открытий. Рождество уже ступило на землю.