Кепка

В старинном купеческом доме давно никто не живёт, но слава о его волшебных превращениях известна на всю округу. Каждое Рождество здесь происходят удивительные трансформации. Мир меняется вокруг, меняя и его обитателей.

Ежонок по кличке Кепка проделал нелёгкий путь, чтобы попасть на рождественскую встречу друзей. И теперь он вместе с остальными гостями пьёт ароматный чай и наслаждется теплом натопленной печи. Хранительница дома старая трехшёрстная кошка Вея сняла со стены старенькую гитару и замурлыкала.

— Волшебная гитара! — прошептал ежонок с придыханием. — Про неё по лесу легенды ходят.

— Какие такие легенды ходят по вашему лесу? — подсаживаясь к нему, спросил садовый ёжик по кличке Шишаня и тоже замурлыкал себе в усы мелодию, что звучала.

Ласковое мурчание затекало, казалось, в каждую клеточку организма, отчего негромкие звуки гитары звучали уже где-то внутри, и улыбка сама застывала на довольных мордочках.

— Надо же, — поделился шёпотом ежонок с Шишаней, — душа поёт!

— Обычное дело, — сказал старый ёж, а про себя отметил: «А ведь точно подмечено, поёт душа!»

Хорёк по кличке Трухан прилёг рядом с ними у диванчика, тоже довольно мурлыкая в такт песне.

— Что со мной происходит? — произнёс он полушёпотом. — Каждый раз удивляюсь, понять не могу.

— Волшебство! — заворожённо глядя на хранительницу дома, чуть слышно ответил ежонок. — Волшебство…

Песня закончилась, и кошка неспешно перебирала аккорды.

— Спой нашу любимую, — попросила Ульга, — ту, что тебе в наследство досталась.

Вея улыбнулась в усы и изменила тональность переборов.

— С чего начинается Родина?

С картинки в твоём букваре,

С хороших и верных товарищей,

Живущих в соседнем дворе?

Простые и добрые слова песни будто заколдовали всех присутствующих. Песня закончилась и воцарилась тишина.

— Расскажи про свой родной лес, — прервал молчание Морей, обращаясь к ежонку. — Как вы там живёте?

— Всё вроде по-прежнему, — начал ежонок, — а добро, счастье, радость где-то заплутали.

— Дай отгадаю, — встрял Трухан, — ты волшебство ищешь, чтобы счастье в родной лес вернуть?

Ответить ежонок не успел, поскольку из-за печки вышел Шишаня с подносом в руках.

— Сюрприз! — громко сказал он и проследовал к центру зала.

Шишаня держал одной лапой поднос, на котором лежал один мандаринчик, а другую спрятал за спину, как заправский официант.

— Хочу угостить особым фруктом, — сказал он, — детям на Рождество в подарки кладут. Вкус-ный…

— Нет-нет, не ешьте это! — выкрикнул ежонок и вскочил с места. — С него все беды и начались!

Шишаня поставил поднос на угол стола и, уперев лапы в боки, повернулся к ежонку.

— Вот скажи, лесной зверь, — возмущённым голосом сказал он, — как простой мандарин настроение испортить может?

— Он и счастье забрать может! — ответил ежонок. — Смотрите!

Он высоко подкинул мандарин и ловко поймал.

— Мандарин достанется тому, кто лучше всех сможет нас удивить! — сказал Кепка. — Кто первый?

— Чем удивить? — спросил кот Рик. — Может, чечётку кто-то лучше меня станцует? А ну?

Трухан начал выстукивать на табуретке мелодию, под которую кот Рик принялся выбивать лапами задорный ритм. Его дружок Бульмень притопывал одной ногой, но не удержался и тоже начал выстукивать лапами чечётку.

Все собрались вокруг танцующих, весело хлопая в ладоши.

— Давай, Рик, — поддержал Шишаня, — задай жару!

— Молодец, Бульмень, ты лучший! — выкрикнул Морей.

— Куда там, — состроил рожицу Тимун, — Рик, покажи класс!

Темп танца ускорялся, ритм дробился на всё более сложные элементы. Азарт нарастал. Наконец, Бульмень сдался.

— Всё! — выдохнул он и свалился на диван.

— Что? Наша взяла? — с восторгом заключил Тимун. — Куда ему до нашего, он же, как пельмень, жирненький.

— А ваш тощий, как циркуль, — укоризненно заметил Морей.

— Вот, началось уже, — испуганно сказал ежонок.

— Продолжаем удивлять, — напомнил Шишаня. — Тимун, чем удивишь?

— Ну чем же он удивить может? — усомнилась Нанаха. — Вот если только прыгать начнёт.

Тимун, нисколько не смущаясь, вышел в центр зала. Раскланялся на все четыре стороны, артистично отставляя лапку.

— Ну, держитесь, — прокомментировал Шишаня, — Тимун своё не упустит!

Тимун выждал тишину.

— Дробь! — скомандовал он псу по кличке Лысый.

Пёс застучал по табуретке, пытаясь выбить дробь.

Тимун изловчился и трижды сделал в воздухе кувырок вперёд. Прозвучали несмелые аплодисменты. Тимун снова раскланялся и вытянул вперёд переднюю лапку, как бы останавливая овации. Снова дождался абсолютной тишины и сделал прыжок назад.

— Мастер, — выдохнул Морей и громко зааплодировал.

— Меня и сравнить-то не с кем, — ухмыляясь заявил Тимун. — Кто ещё так сможет? Давай сюда эту рыжую штучку!

— Одно слово, наглость — второе счастье! — подхватила Ульга. — В этом он лучший!

Вдруг послышался скрежет, скрип. Все бросились к распахнутому окну. На краю заснеженной крыши крылечка по колено в снегу стоял Трухан.

Под тяжестью снега крылечко покосилось и отошло от стены. Трухан присел, улавливая равновесие, развёл лапы в стороны. Движение прекратилось, застыло, затаилось будто. Трухан потянулся за замороженным яблоком.

Крылечко застонало, и копна снега начала плавно соскальзывать с покосившейся крыши, набирая скорость. Трухан, высоко задирая лапы, метнулся к окошку и в последний момент вскочил на подоконник.

Снег шумно осыпался с перекосившегося крыльца.

— Фууу… — выдохнул Трухан, а за ним и все остальные.

Окно захлопнулось.

— Ну, думаю, всё понятно, — сказал Шишаня. — Всё как в старом анекдоте. Царь замуж дочку выдавал за того, кто удивить его сможет. Вызвались трое. Царь приказал выдать им по два металлических шара и запереть в тюремной камере. Наутро на виду у всего народа один ловко жонглировал тяжёлыми шарами, другой смастерил устройство, так что между шарами пробежала искра. Третьего долго ждали. Наконец он пришёл.

— Ну, чем удивишь? — спросил царь.

Претендент на руку и сердце царской дочери молчал.

— Шары-то где? — воскликнул царь.

— Один сломал, другой потерял, — ответил тот.

— Ух! — пронёсся удивлённый вздох по площади.

Так и женили его на царской дочери.

— В результате, — выдвинул своё предположение Гоня, — Трухан победил?

Раздались разрозненные хлопки.

— Удивил так удивил, — согласилась хозяйка праздника Вея. — Ты зачем туда полез?

— За яблоком, — односложно ответил Трухан и вытянул вперёд лапу, — вот!

Он держал в лапе сморщенное, почерневшее от мороза мороженое яблоко.

— Так что получается, я — лучший! — сказал он и довольный пошёл к мандарину.

Гости молча проследили за его действиями.

— Крылечко сломал, всех напугал, тепло из дома выпустил, — прокомментировала Ульга. — Он — лучший!

— Ну, что опять не так? — возмутился Трухан. — Ничего плохого я не делал. Просто мне захотелось яблочко достать.

— Всё как по сценарию! — грустно сказал ежонок Кепка. — У нас тоже с этого началось. Сначала сравнивать начали друг друга, потом оценивать. А теперь и живём в этой сравнительно-оценочной системе.

— Мандарин, конечно, безоговорочно, Трухан выиграл, — согласился Гоня, — но он сам вынуждает давать оценку этому безобразию.

— Почему безобразию? — возмутился Трухан. — Я просто реализовал своё собственное желание.

— Счастлив? — спросила Ульга, ехидно прищуриваясь.

— Где уж тут! — огрызнулся Трухан. — Загнали меня в свою сравнительно-оценочную систему. Ещё и эгоистом назовите!

— Эгоист, конечно, — поддакнула Нанаха. — Только о себе и думаешь!

— А я твои желания угадывать должен? — продолжал возмущаться Трухан. — Моё-то желание исполнилось, страх непонимания ушёл!

— Беда, — тихо сказала Вея, — а как исправишь?

Трухан взял с подноса мандаринчик и покрутил в лапках.

— Вот, — довольным голосом сказал он, — моя награда!

Хозяйка дома Вея давала распоряжения по дому, и как-то незаметно для всех снова заполыхал огонь в печи, довольно зафырчал самоварчик, запахло свежезаваренными травами. Как-то по-особому засверкали огоньки на рождественской ёлке.

Домик, поскрипывая половицами, аккумулировал доброе тепло.

Вея снова взяла гитару, уютно устроилась в кресле, и начала перебирать струны. Гости наливали друг другу чай и удобно располагались по залу. Вея тихо-тихо мурлыкала, перебирая струны.

«С чего начинается Родина?

С картинки в твоём букваре…»

Эти слова каждый произнёс под себя под гитарный перебор. Вея не пела, она мурлыкала, а внутри звучала песня.

«С хороших и верных товарищей,

Живущих в соседнем дворе!

А может, она начинается…»

Ежонок достал из-за пазухи маленькую дудочку и сначала несмело, а потом всё увереннее выводил самые важные нотки так, что они затекали в самые дальние уголочки тела и души. Дудочка акцентировала низкие нотки, и казалось, будто безмерное доброе пространство захватывает тебя, а ты уверенно шагаешь по родным с детства дорожкам, купаешься в любимой реке, ловишь лучики солнца.

Гитара затихла, а ежонок всё играл и играл на своей дудочке. Слушатели то порхали в весеннем прозрачном воздухе с первыми бабочками, то резвились в лесной речушке в летний зной, то шуршали осенними листьями.

Инструмент затих. Слушатели боялись пошевелиться, чтобы не спугнуть счастье.

Мало-помалу начали проявляться звуки жизни.

— Ух ты, — произнёс ежонок Кепка, — волшебный дом! И песня волшебная — про Родину!

— Всё, что с Родиной связано, — сказала Вея и улыбнулась в ответ, — всегда волнует. Для нас и этот дом, и сад — наша малая Родина.

— Пространство, где чудеса творятся, — пояснила Нанаха.

— Круто, — с восторгом отметил ежонок. — Добро прямо в воздухе висит! Вот бы и в моём лесу так было.

— Творят это волшебное пространство те, — добавила Вея и многозначительно помолчала, — кто Родину свою любит.

Диалог прервал Трухан.

— Всем сюрприз! — громко объявил он. — Шишаня, удивляй народ!

Шишаня вышел из-за печи с подносом. С краешка красовалось оттаявшее яблоко, украшенное шкуркой мандарина, почищенной в виде розочки с лепестками. Сам мандарин был разделён на маленькие дольки.

— Угощайтесь, должен быть сладкий! — сказал ёж.

Шишаня подходил к гостям и учтиво предлагал им отведать рождественский фрукт.

Долька мандарина досталась и ежонку в кепочке, но он не решался его попробовать.

— Угощайся, — поддержала Вея, — удивительный вкус.

Ежонок сунул в рот дольку и от удовольствия прикрыл глаза.

— Какой спектр ощущений! — так же от удовольствия закрывая глаза, тихонько прошептала Нанаха. — Малюсенькие шарики лопаются от лёгкого нажима языком… И вот… во все стороны разлетаются сочность, сладость, свежесть… Лучше спелой морковки!

— А ты не сравнивай! — порекомендовала Вея. — Спелый фрукт и сочный овощ, как чечётку с цирковыми трюками или анекдотом сравнить невозможно. Просто наслаждайся!

Ежонок открыл глаза. На подносе осталась последняя долька.

«Раздерутся, — с ужасом подумал он. — Как есть раздерутся!»

— Это тебе, — сказал Шишаня, передавая дольку Трухану.

— Мне? — удивился он. — Почему не тебе? Она же последняя.

— Ты победитель! — ответил Шишаня.

Трухан засмеялся, откусил половину дольки.

— А ты — волшебник! — сказал Трухан и передал остальную часть ёжику. — Где только чудо такое нашёл!

Ежонок Кепка смотрел на происходящее широко раскрытыми глазами.

— Волшебный дом! — наконец прошептал он. — Пространство, где чудеса творятся.

— Твой лес теперь тоже может стать волшебным! — ответила Вея.

— Но как? — недоумевал ежонок.

— Всего-то и нужно превратить свой лес в особое пространство, — ответила Вея, — место, что Родиной зовётся!

— Хотя творить волшебное пространство, — продолжила мысль Ульга, — только настоящему волшебнику под силу. Такому, например, как ты.

— Я не волшебник, к сожалению…— ответил ежонок и добавил: — А лес свой сильно люблю!

— Готов творить добро? — задала кошка прямой вопрос, наблюдая за ёжиком. — Значит, ты и есть волшебник.

В печке затрещал огонь. Кирпичики нагрелись и делились своим теплом.

— Я волшебник? — удивился ежонок. — У меня даже волшебной палочки нет.

— Зачем тебе палочка? — ответила Вея. — У тебя волшебная дудочка есть. С ней ты можешь любые чудеса творить!

— Счастлив — играй! Радуешься — играй! — посоветовала Ульга. — Делись добром и радостью в своей песне.

— Увидишь, какие перемены добро сотворить может, — продолжила Вея, — а Родина в сердце добром и откликается!

Ежонок прижал дудочку к груди, а потом спрятал её за пазуху.

В весёлом танце закружили гости и увлекли его за собой.